[Yamalab]

Название: Ты будешь моей.
Автор: Юмик.
Бета: нет.
Ориджинал.
Пейринг: черт его знает.
Жанр: опять романтика, POV.
Размер: макси.
Рейтинг: R, NC - 17.
Статус: закончен, но буду выкладывать по одной части в день.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: ты - обыкновенная школьница маленького роста по прозвищу "Кнопка". Тебя преследует взрослый, очень взрослый и страшный мужчина. Похищает тебя явно не для медицинских опытов и экспериментов. Он не знает и не понимает слово " любовь". И ты будешь его? Да никогда в жизни! Или всё-таки "да"?
Размещение: не, не, плавали - знаем.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: кому-то захотелось увидеть такую пару и такие отношения.

1. Лиза.

1. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212020051.htm

2. Ник.

2. Ник. - yamalab.diary.ru/p212024941.htm

кроссовки, слово "нет" и поцелуй.

3. Лиза.

Хотя в моем дневнике были и "тройки", и "двойки", но назвать меня полной дурой было нельзя. Когда испуг прошел, я всё хорошенько обдумала. Итак, незнакомец оплатил мои покупки в супермаркете, принес их к нам домой и повесил пакет на дверную ручку. Значит, он знал, где я живу! По всему телу побежали мурашки. Он оплатил мои покупки! Черт! Проблема. Мне теперь надо было вернуть "маньяку" деньги! Не люблю быть кому-то должна. Как это сделать?

Если уж кому-то хочется меня сцапать, то лучше буду к этому готова. Вооружена.

Первым делом я проверила свою обувь. Ничего не было более важного, чем удобная и нескользкая обувка, когда драпаешь во все лопатки неизвестно от чего или кого. Бегать умела, не смотря на пухленькую фигурку. Для нашего физрука габариты не считались отклонением от нормативов. Он требовал, чтобы ученики с лишним весом бегали быстрее нормальных. При таком отношении преподавателя пришлось научиться летать.

Когда убедилась, что мои "скороходики" не подведут, я задумалась об оружии. А вдруг всё-таки меня догонят? Чем можно было отбиться? Ножи не подходили, холодное оружие, как-никак. Что у нас дома было тяжелое и небольшое по размеру, чтобы поместилось в школьную сумку?

Гантели! Две я таскать не буду, а вот одну спрячу в пакет со второй обувью. Если что, раскручу пакет и стукну. Мало не покажется.

Деньги, примерную сумму, спрятала в карман куртки.

План был такой: встречаю владельца джипа, сую ему деньги за яблоки и свечу, ору: "Большое спасибо!" и сматываюсь. Если он меня догонит, звездану его гантелей вместе с туфлями и побегу дальше.

Утром в школу шла, как разведчик на первое задание, без конца поправляла шнурки и смотрелась в карманное зеркальце, чтобы увидеть злосчастный "хвост". Джип замечен не был, как и высокий незнакомец.

За уроками я совершенно подзабыла о вчерашнем происшествии. Мне даже стало казаться, что не было никакой записки, что незнакомец не знает, где живу, что яблоки и свечку оплатила сама. Ох, если бы так и было.

Конечно, я была нормальной девчонкой и мечтала о любви. Кто же не хотел большой и чистой любви? Только у меня не было дядюшки-кузнеца, чтобы ходить с ним к сеновалу, то есть к местам тусовок. Зачем? А благословлять! На долгую и счастливую жизнь с моим избранником. Хотя говорят, что первая любовь всегда бывает несчастной.

Если честно, то и избранников у меня не было. Мне шел семнадцатый год, а я ни разу ни с кем не встречалась и не целовалась. Многие парни нравились по внешности, но стоило им открыть рот, как у меня заворачивались уши в трубочки. Может, я была слишком "тургеневской барышней" для сегодняшнего времени, но мне должно было быть интересно с человеком. У нас с любимым обязательно находились бы общие темы для разговоров. Это же было так здорово: обсуждать с кем-нибудь книги, фильмы, музыку. Мне казалось, что даже спорить с любимым было интересно.

Сейчас многие устраивали "витрину", то есть девчонка встречалась с парнем, потому что он был красивым, клевым, или в чумовом прикиде. И парень, кстати, встречался с девчонкой из-за её внешности, чтобы ему все завидовали. А говорить им было не о чем. Да и зачем? Манекены обычно молчат.

На "витрину" мне попасть не грозило. Я не Филимонова, за которой носились парни намного старше нас, девятиклассников.

Вот Данька мне бы подошел. Только он был однолюбом. И давно сох по Наташке.

Игра в разведчика за неделю опротивела. Мой предполагаемый похититель не появлялся, как и не мелькал на улицах темно-синий джип. Я уже подумывала оставлять свою гантельку дома. Надоело объяснять окружающим, что за третью кроссовку ношу с собой:

- Кнопка, опять к сапожнику идешь обувь ремонтировать?

- Ей на заказ шьют!

- Сандалики покупаешь в детском отделе?

Знали бы они, какие у меня сандалии.

Вчера вечером родители улетели отдыхать. У них совпали отпуска, и мама решила, что им стоило повторить медовый месяц. Любочка пообещала следить за мной, нельзя же оставлять младшую без надзора, нотаций и воспитания. Я напугалась, что мне грозило превратиться в няньку Пашечки, но все вовремя вспомнили, что от сестрицы до гимназии добираться надо было чуть ли не два часа с пересадками, а от родного порога шагнул, и ты уже в альма матер.

Только, когда за родителями захлопнулась входная дверь, а во дворе мелькнуло такси, увозившее мамулю с папулей в долгожданный отпуск, как выяснилось, почему Любочка так спокойно согласилась оставить меня дома.

Старшая сестра красиво закурила сигарету, чего никогда не делала при родителях, и сощурила свои холодные глаза.

- Не собираюсь вытирать тебе сопли, - сказала она. - У меня своих дел полно. Тем более ты у нас не такая дура, какой прикидываешься. Словом, я уезжаю из города. Мне тоже не помешает отдых от семейной жизни. Но запомни, мелкая: для родителей - опекаю тебя, для Максима и свекрови - в командировке, а за тобой приглядывает тетя Зина. Если проболтаешься, сама знаешь, что будет.

Я почувствовала, как краснею. От стыда за собственную родную сестру, за себя, что не могла противостоять ей, не могла разоблачить её подлую циничную натуру перед всеми.

Странно, что Любочка никогда не скрывала себя настоящей передо мной. Для всего мира моя сестра была любящей дочкой, сестрой и женой, заботливой мамочкой, обожающей своего отпрыска, милой, скромной умницей и, конечно, сногсшибательной красавицей. Только я знала, что эта самовлюбленная эгоистка ненавидела всех нас: меня, родителей, мужа, сына. Мы для неё были лишь ступеньками, этакими опорами в жизни. До поры до времени. Когда мы перестанем быть ей нужными, она от нас быстро избавится, как избавлялась от подруг, поклонников, коллег по работе. Цинично и без сожалений.

Несколько раз по глупости я пыталась вывести сестру на чистую воду. В итоге получалось, что Любочка оставалась невинной, как слеза младенца, а я превращалась в ревнивую злобную младшую сестру.

- Ладно, всё обговорили. Звонить мне только при пожаре, наводнении или собственной смерти. Лизка, мальчишек не води. Хотя, - смерила меня издевательским взглядом Любочка, - это тебе не грозит. Кто на такую, как ты, посмотрит! Будущая старая дева! Какая стала жирная. Волосы как мочалка. Фу! Ешь поменьше, займись собой, иначе точно всю жизнь будешь одна.

Любочка поправила перед зеркалом свой макияж, победоносно улыбнулась отражению.

- Двоек не нахватай, чучело, - крикнула она уже с площадки. - И дверь на засов закрывай!

- Ладно! - ответила я и, убедившись, что наш старенький лифт дополз до первого этажа, и за сестрой хлопнула подъездная дверь, прошептала. - Сама дура! Сама уродина!

Любочка умудрилась накаркать.

Перед последним уроком в коридоре на меня наскочили двое парней из параллельного класса.

- Привет, красавица! - Крюков, наша школьная "звезда" и знаменитость, улыбнулся маленькой "серенькой мышке".

То есть мне.

Красавица! Ага! Так я тебе и поверила, ври больше. Тебе, Крюков, от меня что-то было надо.

- Ты же из класса Наташи Филимоновой?

Кивнула и поинтересовалась:
- Записочку передать?

- Нет. Но ты вроде человек надежный, Кнопочка. Мне Данька говорил про тебя.

Надо же! Он знал мое прозвище! И с Данькой общался. Мне надо было затанцевать на месте или повилять хвостиком?

- Будь другом, спрячь вот это, - Крюков сунул мне в руки что-то завернутое в плотную бумагу.

- А что там? Наркотики?

Приятель Крюкова хохотнул:
- Говорил же, парню надо было сунуть!

- Парней как раз шухерить и будут, - огрызнулся Крюков.

До меня дошло, что в пакете.

- Давай, - вцепилась в бумагу чисто из протеста против засилья контроля взрослых. - Сегодня получишь после уроков, у школьных ворот.

- Лучше завтра утром, - уточнил Крюков.

Кивнула, что поняла, и пообещала, что внутрь заглядывать не буду. Честное слово!

Последнее время у нас в гимназии частенько устраивали всякие проверки личного имущества. Хотя это и было противозаконно, но родителей на классных собраниях попросили написать письма, что они были не против, если время от времени педагоги буду исследовать школьные сумки детей. Поговаривали, что такие письма написали все наши родители, стопроцентно.

Чаще всего проверяли мальчишек. Насколько знаю, наркотиков не находили, а вот какие-то книги и журналы сомнительного содержания обнаруживали.

Что могло быть в пакете Крюкова? Какой-нибудь запрещенный журнал? Вроде на Крюкова не похоже. Я пообещала, что внутрь не загляну, но меня раздирало любопытство. Как бы посмотреть, что в свертке? " Приду домой, проверю, что там за печатная продукция", - решила я.

Так задумалась над этим, что когда учительница английского задала мне какой-то простенький вопрос, я только стояла и пялилась на неё, как коза на новые ворота. В итоге получила "двойку". Обидно! По английскому я даже "четверок" никогда не получала. В нашей семье английский был вторым языком. Мы с Любочкой знали его с рождения. Это была ещё одна причуда нашей строгой родительницы.

Решив, что завтра непременно подойду к англичанке и выпрошу дополнительные задания, чтобы исправить несчастную оценку, я направилась к школьным воротам. Настроение было отличное. Пусть даже пришлось бы писать два опуса по иностранному языку, всё равно дома нечего было делать.

За воротами маячил Данька.

- Ты что, сегодня не идешь на дополнительные занятия? - весело крикнула я ему.

Вот было бы здорово сходить с ним в кафе на углу, там продавалось классное мороженое.

- У меня сегодня занятия на полчаса позже начинаются, - улыбнулся Данька.

- Жалко, что только на полчаса, а то бы я тебя мороженым угостила, - искренне огорчилась я.

- В следующий раз я сам тебя угощу, - расплылся в улыбке Данька.

Жаль, что между нами ничего не могло быть, кроме обычной дружбы. Говорят, парни очень болезненно относятся к тому, что девушка может быть старше их. А я на свою беду была старше Даньки и одноклассников почти на год. Когда училась в начальной школе, мама почему-то решила, что у меня что-то не в порядке с головой, и столько меня таскала по разным специалистам и обследованиям, что я пропустила целый учебный год. Наверное, мама хотела убедиться, что я была полностью здорова и гожусь для учебы в крутой гимназии.

Отношения с Данькой и дружбой-то было сложно назвать. С пятого класса сидели за одной партой, иногда шли вместе до автобусной остановки, звонили друг другу, но никогда не ходили в гости или на дни рождения, не приглашали друг друга просто так побродить в парке или пошататься по улицам. Хотя одинокому человеку, каким была я, и такое общение было дорого. И мне нравилось, как Данька называл меня "Кнопочкой". Вот так.

- Наташа уже ушла, - тихо проговорила я ему, понимая кого поджидал мой сосед по парте.

- Я видел.

Мы медленно, не сговариваясь, пошли по улице. Молча.

- Лиза, - внезапно спросил Данька, - зачем тебе гантель в пакете? Тебе что-то угрожает?

От неожиданности резко остановилась.

- С чего ты взял, что там гантель? Всем же известно, что у меня лишняя нога, вот и понадобилась третья туфелька! - попыталась отшутиться я.

- Лиза, не ври! Скажи правду!

- Данька, - улыбнулась я ему, - мне просто кое-что показалось, вот и носила с собой оружие обороны.

- Показалось?

- Конечно! Не волнуйся ты так, - успокоила его и себя.

Да, мне просто показалось. За неделю тишины так легко было в это поверить.

- Если мне понадобится твоя помощь, Данька, я тебе скажу, будь уверен.

- Ладно, - кивнул он с важным видом и, махнув рукой, заторопился к подъехавшему автобусу.

От остановки до дома я решила срезать путь, пойти дворами. Хотелось посмотреть одну передачу по ТВ, а времени до её начала оставалось всего ничего.

Проходные дворы в нашем районе только по вечерам и ночам становились зоной особого риска, опасными для прогулок. Сейчас днем да ещё при ярком мартовском солнышке там было полным полно бабушек и мам, гуляющих с детьми. Малыши самозабвенно возились и копались в тающем снегу, лупили палками и лопатками по лужам так, что брызги летели во все стороны, устраивали запруды. Кто-то пытался раскачать заржавевшие за зиму качели, но даже их противный скрип не испортил моего настроения. А оно было солнечное-солнечное, пушистое-пушистое. Я даже замурлыкала себе песенку под нос.

Не было никаких маньяков! Не было! А впереди передо мной маячили почти три недели самостоятельной жизни, без родителей и Любочки. Можно было читать, сколько хочешь, щелкать пультом от телевизора, перескакивая с канала на канал в поисках интересного. Никто не будет указывать, что делать и когда делать. Никто не скажет, что занимаюсь ерундой. Ура!

Наша квартира находилась на четвертом этаже, и , хотя лестницы в нашем "сталинском" доме были очень крутыми и широкими, я никогда не пользовалась лифтом. И дело было не в том, что боялась подниматься в кабинке эпохи 60-х годов прошлого века с незнакомцами или соседями. Да, сильно стеснялась, мне было тяжело находиться в обществе людей, но лестницу я использовала как спортивный тренажер: прыгала по ней до своего этажа или подымалась бегом. Это было полезно, укрепляло ноги и, как надеялась, помогало не располнеть до безобразия. Меня сильно тревожило, что я была кругленькой.

Гремя ключами, я распахнула входную дверь и принюхалась. Почему-то пахло табаком. Очень хорошим. Странно. После Любочки и её дорогих сигарет я три дня проветривала квартиру. Морща носик, сняла куртку. Фу! Наверное, это натянуло от соседей. Марк Васильевич курил трубку, а вентиляция в нашем доме была ужасной. Можно было по запаху определить кто и что готовил на обед и ужин.

Избавившись от "скороходиков" я шагнула в комнату, отбрасывая тяжелый пакет со второй обувью и гантелью, и тут же застыла на месте.

Марк Васильевич был тут ни при чем.

Курил маньяк. Сидел в кресле и курил.

Вы когда-нибудь попадали неожиданно в одно помещение с диким зверем? Хищником? Между вами нет никакой преграды, ни стекла, ни решетки. Вы один на один, он на расстоянии вытянутой руки, можно коснуться. Всё ваше существо охвачено первобытным ужасом. Ноги, руки, тело становятся ватными. Хочется бежать, скрыться от опасности, но не можешь сдвинуться с места. Хочется кричать, но пропал голос.

Мой маньяк был таким вот неукрощенным зверем, "дикой тварью из дикого леса". От него надо было бежать, а у меня не было сил сделать даже один крошечный шажок.

Я стояла и смотрела на него, а он спокойно сидел, распахнув полы короткого дорогого пальто, и курил, сбрасывая пепел тонкой душистой сигареты в папину пепельницу на журнальном столике. Несколько прядей выбилось из смоляного "хвостика" на затылке, и теперь они падали на лоб, вились змейками вдоль щек. Нахмуренные, сведенные к переносице брови, и взгляд из-под них, жесткий властный взгляд горящих желтых глаз. Тигр? Лев? Демон?

- Здравствуй, моя Элизабет, - по голосу можно было понять, что маньяк привык командовать и не терпел никаких возражений. - Наконец-то могу познакомиться с тобой, моя девочка. Меня зовут Николас Смолл.

Я похолодела. "Моя девочка", " ты будешь моей"... Значит, всё это было правдой? Этому мужчине, Николасу Смоллу, была нужна я? Почему именно я? Господи, меня сейчас будут насиловать!

- Здрасти... - пискнула я еле слышно. - Как вы вошли в квартиру?

- Для меня не существует преград, запомни это на будущее, моя Лиззи, - Ник крутанул на пальце связку отмычек. - Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Всегда.

Незаметно достать мобильник не получилось бы. А домашний телефон стоял как раз на журнальном столике, возле маньяка. Он мне не даст позвонить в полицию! Я скосила глаза в сторону и сделала шажок к пакету с гантелькой. Мое оружие обороны!

- Не советую, - щелкнул зажигалкой мой мучитель. - Не советую кричать, бежать от меня или пытаться чем-то ударить.

Желтые глаза впились в моё лицо. Я отпрянула.

- Всё будет так, как хочу, Лиззи, как планирую, - услышала я. - И для начала приглашаю тебя пообедать со мной завтра. Сегодня не успею.

Он взглянул на часы с сожалением.

- Итак, моя Лиззи, ты пообедаешь со мной? - вопрос прозвучал как утверждение.

Я замотала головой: " Нет". И как у меня только хватило смелости на такое?

- Нет? - удивился Ник.

В его глазах засветилось что-то вроде насмешки. Наверное, так тираны смотрели на людей посмевших возразить им. Мол, бедняги и не догадываются, что за этим последует. Тюрьма, плаха, топор палача. А что ждало меня?

Он поднялся резким движением и через мгновение навис надо мной:
- Почему?

- Я никуда не хожу с незнакомыми людьми, - прошептала я.

- Мы знакомы, Лиззи, - терпеливо возразил мистер Смолл. - Я знаю, как тебя зовут. Ты знаешь моё имя. Что ещё надо?

- Я вас совсем не знаю, - осмелела я. - Тем более вы взрослый, а я школьница, и у нас не может быть ничего общего.

Он засмеялся. Клыки у него были крупнее и длиннее остальных зубов. Как у вампира.

- Девочка моя, ты даже не представляешь, как много у нас с тобой общего!

- Это не правильно! - выдохнула я.

Его лицо оказалось совсем рядом.

- Завтра после уроков ты подойдешь к моей машине, и мы поедем обедать вместе, - сказал он. - Никаких возражений, моя Лиззи.

Его губы были очень холодными как лёд. И такими же обжигающими. У меня всё поплыло перед глазами. Я едва дышала.

Входная дверь хлопнула, и я брякнулась на пол, держась за сердце. Потом опомнилась, бросилась задвигать стальную защелку размером с хорошую доску. Замки замками, знаете, а изнутри лучше закрываться дедовскими способами. Никакая отмычка не возьмет. А железную дверь Смолл не выломает.

" Забыла отдать ему деньги за яблоки! - ударила себя по лбу с размаху. - Да что же я за дура такая! Ой, он меня поцеловал! Мой первый поцелуй! Сейчас по всем законам аниме и манги я должна лежать в глубоком обмороке. Только почему я смеюсь, как ненормальная? Это же всё совсем не смешно. Это истерика. Точно. Истерика!"

И вновь предо мной встал извечный русский вопрос: " Что делать?"