И выпьем на посошок!

[Yamalab]

Название: Ты будешь моей.
Автор: Юмик.
Бета: нет.
Ориджинал.
Пейринг: черт его знает.
Жанр: опять романтика, POV.
Размер: макси.
Рейтинг: R, NC - 17.
Статус: закончен, но буду выкладывать по одной части в день.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: ты - обыкновенная школьница маленького роста по прозвищу "Кнопка". Тебя преследует взрослый, очень взрослый и страшный мужчина. Похищает тебя явно не для медицинских опытов и экспериментов. Он не знает и не понимает слово " любовь". И ты будешь его? Да никогда в жизни! Или всё-таки "да"?
Размещение: не, не, плавали - знаем.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: кому-то захотелось увидеть такую пару и такие отношения.

1. Лиза.

1. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212020051.htm

2. Ник.

2. Ник. - yamalab.diary.ru/p212024941.htm

3. Лиза.

3. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212034131.htm

4. Ник.

4. Ник. - yamalab.diary.ru/p212158139.htm

5. Любочка.

5. Любочка. - yamalab.diary.ru/p212167067.htm

"золотая клетка" + убийство.

6. Лиза.

Я очнулась от того, что под нос сунули какую-то гадость, нечто остро и противно пахнущее. Оглушительно чихнула и приоткрыла один глаз. Прямо передо мной нарисовался благожелательный улыбающийся мужчина в белом халате.

- Очнулась? Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался он.

- Ммм... - промычала я, пытаясь сообразить, где же нахожусь.

- Голова болит?

- Немного, - ответила я. - Пить хочется.

- Это нормально, - кивнул белохалатник. - После снотворного всегда так.

Он помог мне сесть и поднес к самым губам запотевший стакан. Вода была кисленькой и прохладной. Я жадно пила, пытаясь сфокусировать свой взгляд, но глаза предпочитали двигаться как у хамелеона, сами по себе и в разные стороны. Никак не удавалось собрать их в кучу. Единственное, что было понятно: это не больница, но и не мой дом.

Я откинулась на подушки и тяжело вздохнула. Жаль, что не больница. Там было бы привычнее и естественнее. А так, находилась не понятно где, горло сильно щипало, и состояние было ниже плинтуса.

- Сколько ты видишь пальцев? - продолжал исследовать меня эскулап, потрясая перед моим лицом рукой.

Чтобы честно ответить доктору, я глянула прямо и чуть не завыла. Ник Смолл собственной персоной сидел напротив моего ложа и курил! Он в ванную тоже с сигаретой ходит? Под душ?

- Прекратите курить, дышать нечем, - мявкнула я, пытаясь убить моего "маньяка" взглядом.

- Вижу, зрение восстановилось, - улыбнулся доктор.

Ник затушил сигарету о свою ладонь и усмехнулся:
- Остальное тоже не пострадало.

- А замедленность реакции можно списать на слишком большую дозу снотворного, - закивал врач.

Ник оглядел меня с ног до головы.

- Реакцию проверять не будем, - сказал он. - Ночник на тумбочке тяжелый.

Я невольно улыбнулась. Всё-таки здорово ему попало сковородкой. Рука сама потянулась к лампе.

- Лииизззиии, - прошипел Ник и покачал головой из стороны в сторону. - Не стоит, my baby. Будешь кидаться вещами, когда немного придешь в себя.

Доктор недоуменно посмотрел на нас.

- Что ж, сегодня я уже больше не нужен. Заеду осмотреть девочку завтра, - объявил он. - Ей нужно хорошенько отдохнуть. Главное, поменьше тревожить ногу. Вывих был довольно сильным.

Ник кивнул:
- Не волнуйтесь, я прослежу за ней, док.

- До завтра, Лиза, - улыбнулся мне врач, а мне ужасно захотелось крикнуть, чтобы он не уходил, не оставлял меня наедине с этим страшным человеком.

Проводив доктора до двери комнаты, мой "маньяк" вернулся и сел прямо на кровать. Я попыталась незаметно отползти от него. Не получилось. Большая сильная рука схватила меня вместе с одеялом и, подтащив, прижала к твердому теплому боку. Он несколько минут разглядывал мою перепуганную мордашку, потом спросил:
- Есть хочешь?

- Пить... хочу, - просипела я.

Ужин в комнату принес одноглазый пират, которому не хватало деревянной ноги и попугая на плече, вопящего: "Пиастры! Пиастры! Пиастры!" Этот похудевший, с накаченными мускулами "Джон Сильвер" был представлен мне, как Михаэль, дворецкий, и "он будет приглядывать за тобой, пока я занимаюсь делами, моя Элизабет". Голос Михаэля оказался симпатичным, бархатным. Интересно, а внуков у дворецкого не было? Моего возраста?

Нику удалось впихнуть в меня только кусочек филе цыпленка, зато я одна полностью выпила графин оранжада, почти вгрызаясь в стакан.

- Туалет там, - указал на одну из дверей "маньяк", насмешливо блестя глазами.

- Найду, - буркнула я.

Где-то в глубине дома, заскрипев, часы пробили одиннадцать.

Ник еще с полчаса посидел на моей кровати, просматривая кипу иностранных газет, принесенных вместе с ужином.

- Советую не выключать ночник, - наконец поднялся он, расправляя широкие плечи. - Спокойной ночи, моя Лиззи.

И снова холодные, как лёд, губы прижались к моим. Чуть-чуть. Но всё-таки задержались дольше, чем тогда, когда он поцеловал меня в первый раз.

Я едва смогла уснуть в эту ночь, так меня взволновал неожиданный поцелуй.

Три дня я провела в постели, выбираясь только в ванную и туалет. Наступать на ногу было больно, но, как и обещал доктор, неприятные ощущения проходили, а опухоль спадала.

За эти три дня досконально изучила интерьер своей "тюремной камеры". Роскошной золотой клетки, которую закрывали на ключ. Да, на ключ. Каждый раз, когда меня оставляли одну, в замочной скважине слышался поворот ключа. Хорошо ещё, что не запихнули в подвал или на чердак. Могла бы лежать на каком-нибудь вонючем тряпье или вообще болтаться, подвешенной на ремнях или цепях, с ужасом разглядывая орудия предстоящих пыток.

Была у нас в классе одна любительница взрослых рассказов. Не знаю, каким образом, но Ксана лазила по сайтам, полными описания изощренного садизма, кровавого секса и разнузданных оргий. Нам всем важно было делиться с кем-то своими впечатлениями. Подростки! В итоге всё, что узнавала Ксана, вываливалось на наши с девчонками головы, заставляя краснеть, бледнеть и отводить глаза. Меня тошнило от таких разговоров, я сбегала, едва Ксана начинала очередную жуткую историю про "любовь, как она есть", но даже отрывков хватало, чтобы быть в курсе: что происходило между мужчинами и женщинами, и как это происходило. Вот именно - "как".

В своих мечтах о светлом и большом чувстве на всю жизнь я не заглядывала дальше поцелуев. Поэтому сейчас, вспоминая фантазии Ксаны, мне было очень страшно. Взвесив все "за" и "против", решила больше не кричать, не кидаться вещами, не плакать и не устраивать истерики. Что толку? Надо было постараться узнать, где я находилась, и выбираться отсюда. Для начала усыпим бдительность некоторых личностей.

В своем заточении я могла читать, слушать музыку, смотреть фильмы. К моим услугам была целая комната, набитая всевозможной одеждой и обувью на все случаи жизни вплоть до приемов у английской королевы. Вся одежда и обувь моего размера! Наташка Филимонова с подружками просто визжали бы от восторга. Но не было мобильника, а комп был отключен от интернета. И как мне было связаться с внешним миром? Как послать весточку, что была жива, но находилась черт знает где, у черт знает кого и черт знает зачем?

Хотя "зачем" и так было понятно. Даже такой, наивной и неискушенной дурочке, как я. Меня волновало, когда же ЭТО произойдет. Успею ли убежать или мне придется "получать удовольствие"? Ведь когда тебя насилуют, надо расслабиться и наслаждаться процессом. Любочка просветила насчет этого. В тоже время, если бы Ник Смолл хотел меня взять, то он бы мог это сделать в тот день, когда попал к нам в квартиру. Почему я была девственницей до сих пор? Или он надругался надо мной, пока я была в отключке?

Ник проводил рядом со мной всё свое свободное время. Обедал или ужинал. Сидя на кровати, стучал по клавишам компа, кому-то устраивал разносы по телефону, читал газеты. Неизменная сигарета торчала во рту, но он лишь жевал мундштук, не курил. Он обнимал меня вместе с одеялом, которым я наивно пыталась отгородиться от него, ласково гладит по щеке или волосам. И, конечно, целовал на ночь, прижимаясь всякий раз к моим губам чуть дольше, чем в предыдущий. И каждый раз оставлял меня в полном раздрае, потому что от его прикосновений и поцелуев мой бедный умишко уезжал дальше Аляски, а сердце в груди вытанцовывало коленца фламенко.

Никаких попыток помять мою грудь или содрать одежду. Никаких скабрезных разговоров. Ну, просто в гостях у милого дядюшки.

Словом, пьеса "Маньяк и его жертва" разваливалась на глазах, потому что маньяк вел себя как-то непонятно и странно. По крайней мере, я его не понимала. Хотя и до жути боялась.

На четвертый день под вечер Михаэль принес в мою комнату свежий лимонад и... не закрыл дверь на ключ. Я прислушалась к удаляющимся шагам дворецкого, пытаясь справиться с волнением. Впервые мне выпадал шанс осмотреться и понять, где же всё-таки находилась. А то из окна моей комнаты были видны только высоченные сосны.

Накинув на пижаму стеганый халат, я прошебуршала к двери и, осторожно приоткрыв её, любопытно выглянула в соседнюю комнату. Она оказалась зеркальным отражением моей. Тоже чья-то спальня. Отличия были в цветовой гамме, ( у меня - лимонно-желтая, здесь же преобладали оттенки синего, голубого и фиолетового), в мебели,( тут была более солидная, темная), плюс еще одна дверь, которая, явно вела в коридор. Ура!

Я сделала три шага по направлению к свободе и обомлела. Потому что была в комнате не одна.

Возле широченной кровати, стоявшей, как и в моей комнате, в алькове, спиной ко мне стоял обнаженный Ник! То есть не совсем обнаженный. В трусах. Одевающийся после душа. Скомканное полотенце валялось у его ног на ковре. Влажные длинные волосы, обычно стянутые резинкой в "хвостик", разметались по плечам. По мускулистой спине стекало несколько капелек. На коже были видны сплетающиеся в узлы, глубокие беловатые шрамы. Можно было рассмотреть несколько мелких ямин. От пуль?

У моего отца не было привычки ходить по квартире в трусах, но я не была гомофобкой. Когда наш класс водили в музеи, то девчонки хихикали при виде статуй и картин, мальчишки тихо ругались, чтобы не услышала классная, а я, наверное, единственная получала удовольствие от красоты обнаженной натуры. Но одно дело любоваться статуей в музее и другое, когда эта ожившая статуя двигалась в нескольких метрах от тебя, вытирала волосы, нагибалась, натягивала майку.

То ли я задышала слишком шумно, то ли он почувствовал чужое присутствие, но Ник резко обернулся ко мне.

- О, my baby, ты уже ходишь? - сверкнул он из-под нахмуренных бровей кошачьими глазами. - Отлично. Значит, поужинаем внизу. У Михаэля внезапно разыгрался артрит, ему тяжеловато таскать поднос с едой наверх. Сегодня мы на самообслуживании.

Он схватил меня за руку и потянул вон из комнаты. У меня от прикосновения закружилась голова. В горле что-то булькнуло.

За ужином, как всегда вкусным и почти роскошным, мы с Ником представляли довольно смешное зрелище. Он был в майке и темно-синих боксерах, я - в пижаме и халате. Правда, атласный халат вполне мог бы сойти за вечернее платье, если бы решилась снять пижаму и расстегнуть несколько верхних пуговиц. Но рисковать не стоило. Мой "маньяк" здорово смахивал на кота, унюхавшего сметану со сливками. Разве что не облизывался.

Ник, пользуясь тем, что мы были не в моей комнате, дымил сигаретами.

- Можно я уберу со стола и помою посуду? - тихо спросила я, стараясь не смотреть в желтые неумолимые глаза.

У меня не было такой привычки оставлять после себя грязь.

- Попробуй, - согласился "маньяк".

Пока я отмывала тарелки и прочую утварь, Ник устроился с документами и ноутбуком на кухне. Но он больше смотрел на меня, чем занимался делами.

После этого меня благосклонно отпустили в комнату, наградив "спокойной ночи, моя Лиззи" и поцелуем. Для того, чтобы поцеловать меня в этот раз, Нику пришлось не только наклониться, но и вдобавок приподнять меня, обхватив за талию.

Губы всё так же были холодными, а вот кончик языка, пощекотавший серединку моего сжатого рта, был очень горячим. Это было уже слишком! От неожиданности я всхлипнула и обняла Ника за шею, чтобы не упасть. Он прижал меня к себе ещё сильнее. Моя грудь коснулась его торса. Язык Ника лизнул мою нижнюю губу и мягко, ненавязчиво скользнул внутрь рта.

Меня никогда так не целовали!

- My baby, - хрипло прошептал мужчина, выпуская меня наконец из своего плена. - Какая ты сладкая... Нет, не будем торопиться. Не будем. Иди спать, моя Лиззи.

Я ринулась наверх, размазывая по щекам хлынувшие слезы. Что со мной происходило? Я же должна была его ненавидеть!

С этого вечера я получила относительную свободу. Мне можно было передвигаться по всему дому, гулять на улице, правда, в отдалении всегда маячил один из охранников.

- Чтобы вы не потерялись, - успокоил меня Антон.

Да уж! Участок вокруг дома Смолла был похож на небольшой лес, и там действительно можно было заблудиться.

К тому времени я уже знала название поселка, где находилась. Подслушала. Несколько раз у меня было искушение обратиться за помощью к тем же охранникам, но смелости не хватило. Я их плохо знала, они могли сказать Нику о моем желании сбежать, и тогда меня бы точно заперли в подвале или увезли куда-нибудь подальше.

Несколько раз мне разрешали позвонить родителям, Любочке или Даньке, но всё это под бдительным оком "маньяка". Он меня честно предупредил, что стоит прозвучать намекам или словам о похищении, будет хуже. Для моих близких. Как хуже - объяснений не последовало, но я могла себе представить.

Шантажист, манипулятор, убийца, маньяк, может и садист. Но его прикосновения и поцелуи заставляли биться сильнее мое сердце. Я буквально начинала пылать и долго крутилась под одеялом, пытаясь понять, что же чувствовала к этому странному человеку.

В один из вечеров я спустилась вниз поменять книгу в библиотеке и услышала какой-то еле слышный шум, доносившийся из подвала. Дверь туда была приоткрыта. Конечно, я из любопытства пошла на шум. В подвале, Михаэль мне это показал, хранились припасы лет на пять осадного положения, вино, так же были оборудованы тир и что-то вроде сауны с бассейном. Последнее предназначалось для редких гостей, так как Ник не любил парилки.

Может там возился Михаэль, и я могла ему чем-нибудь помочь?

Шум раздавался из-за странной двери в тире, обычно всегда закрытой. Я думала, что там хранилось оружие, но за стальной, почти банковской дверью оказался слабо освещенный коридор. В полумраке, в самом конце недлинного коридора, была видна еще одна дверь. Мне стало любопытно, и я пошла к узкой светящейся щели, касаясь рукой холодных бетонных стен.

То, что увидела в дверную щель, наполнило меня ужасом.

Несколько человек из охраны во главе со своим начальником Антоном окружали Ника и еще одного человека, стоявшего перед ними на коленях. У мужчины было разбито в кровь лицо, он выл и ползал по грязному полу, цепляясь руками за ноги Смолла. Тот пинал его в подрёбья, не выпуская изо рта неизменной сигареты, и ругался сквозь сжатые зубы.

- Я предупреждал тебя, что не потерплю никаких сделок с оружием, наркотиками и "живым" товаром? - выплюнул сигарету Ник и поправил кожаные перчатки на своих руках, одетые неизвестно зачем. - Ты уверял меня, что контракт чистый, деньги законные и нет никакого криминала. Ты это мне сказал?

- Господин Смолл...

Ник ударил мужчину в лицо с такой силой, что на перчатках осталась кровь. Я зажала рот обеими руками, чтобы не закричать.

- Легких денег захотелось, сука? - поинтересовался Ник, хватая человека за горло и приподнимая к себе.

Желтые глаза горели бешеным огнем.

- Ты не меня, гад, подставил. Я выкручусь. Уеду и поминай, как звали. Ты вот этих людей подвел под удар, ублюдок. Это завтра их семьи будут похищать, терзать и мучить, потому что тебе и твоей девке понадобились бабки на заграничные счета, дома, лимузины.

Мужчина мотнул головой.

- Меня обманули... господин Смолл, меня обманули...

- Сказки мне не рассказывай, сволочь. Я в этом дерьме с рождения верчусь и знаю, какой стороной падает хлеб с маслом. Думаешь, мне нужны доказательства? - Ник снова ударил. - У меня куча записей твоих телефонных разговоров, видео с переговорами. Ты подставить меня задумал и задумал давно!

Снова удар и дикий вопль.

- Дерьмо! Ты детей тех вспомни, которых насиловал и убивал, а процесс на видео записывал, чтобы потом наслаждаться, эстет.

Ник ударил. Раздался хрип. Человек осел на пол и больше не двигался, не стонал.

Смолл снял и отшвырнул кожаные перчатки. Медленно прикурил.

- Мертв. Надо закопать подальше. С контрактом разберусь сам.

Я больше не выдержала. Не знаю, слышали ли меня те, кто был в подвале, но стремглав выбежала оттуда. Перед глазами стоял Ник... избивающий... с окровавленной перчаткой на руке... с горящими глазами... Господи, мне надо как-то убежать отсюда! Выбраться!

На кухонном столе увидела чей-то мобильник. Данькин телефон я помнила наизусть, но имею ли право втягивать его в такой кошмар и ужас? Мне больше не к кому обратиться. Не к Любочке же! Стала быстро набирать текст смски, потом нажала кнопку отправления.

Теперь надо было избавиться от самого телефона. Кажется, где-то у Михаэля были молотки для отбивания мяса. Деревянный положила на место, не подойдет. А вот маленький и аккуратный стальной затолкала под джемпер. Метнулась в прихожую и, набросив куртку, выскользнула за дверь.

Телефон я разбила на каких-то камнях молотком, а куски забросила в подлесок. Потом долго сидела на пеньке, стараясь придти в себя. Ведь того человека убили. И сделал это Ник. А избавляться от трупа и заметать следы преступления будет охрана. Теперь я их всех боялась. А Ника и не переставала бояться. Никогда не переставала.

- Моя Лиззи, - раздался знакомый голос, - почему ты гуляешь без шапки?

Я задрожала. Ник подошел совсем бесшумно и теперь курил совсем рядом со мной. Видно, он переоделся после происшествия в подвале, не было ни черного свитера и джинс, ни кожаных перчаток.

- Замерзла? - спросил он, притянул меня к себе, обнял. - Ты вся дрожишь, my baby. Пойдем в дом. Скажу Михаэлю, чтобы приготовил глинтвейн. Ты когда-нибудь пила глинтвейн, моя Элизабет? Довольно вкусно, и хорошо согревает.

Как он может говорить о глинтвейне? После того как убил человека? Даже если этот человек заслуживал смерти? Велел закопать труп? А теперь стоял и обнимал меня, как ни в чем не бывало.

Я хотела оттолкнуть его. Даже подняла руки. А вместо этого обняла и прижалась сильнее. К этому человеку, к его горячему телу, покрытому бесчисленными шрамами. Такому непонятному мне. Страшному.

- My baby, - Ник взял меня на руки, - моя девочка, моя малышка.

Его губы скользили по моему лицу. Зубы прищемили мочку уха. Влажный язык прошелся по шее.

- Не бойся, моя Лиззи. Я ничего не сделаю тебе. Не сегодня... это будет не сегодня.

Мне показалось или его губы действительно стали более теплыми?