Свобода - значит жизнь.
Название: Да здравствует Женщина!
Автор: Юмик
Бета: сама себе бета
Пейринг: черт, его знает.
Рейтинг: подскажите, плиз.
Жанр: затрудняюсь ответить.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: Историй про "попаданок" много, и известно, что в чужой монастырь со своим уставом не суются. А если "монастырь" полностью мужской? И обратной дороги в свой мир нет? К тебе относятся с брезгливым любопытством, обижают ранимую девушку, доводят до слез. Но с заплаканными глазами трудно понять по кому попала лопатой: то ли по Его Величеству, то ли по заговорщикам, то ли по своей неземной любви.
Размещение: хотите тырить? спросите автора.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: хотела написать весело, легко и просто. Не получилось...
собственно сама героиня Конечно, у Сашки более короткие волосы, "ёжик", а не пучок на затылке, но что есть. Найти рыжую барышню "в теле" с короткой прической практически невозможно.
Гл. 1.1. Девушка спешит домой.
Как вы себе представляете библиотекаря? Полная тётка неопределенных лет, обязательно в очках, с прической «кукиш на затылке», вечно хмурая и шипящая на нарушителей тишины и порядка в книжном храме. И любит читать, да?
Читать Александра Мошкина обожала. С пяти лет, когда ей удалось самой по складам прочитать " Жили - были старик со старухой", для неё открылся прекрасный мир печатного слова. Она читала всё подряд, от магазинных вывесок, рекламных листовок, статей в "Вечернем городе" до сборников исландских сказок и бабушкиных словарей.
Очки у Сашки были, куда же без них. Легкая полнота тоже присутствовала. Именно легкая, аппетитная, в удобных брючках и свитерочках-«самовязах», а не нечто расплывшееся в безразмерном балахоне. Посетителей библиотеки Сашка встречала и обслуживала с улыбкой, словно они не затрепанные книги домой брали, а делали покупки на внушительные суммы, а ей с продажи каждого товара полагался определенный процент. К тому же в детской библиотеке, где работала Мошкина, почти никогда не было ни тишины, ни порядка. Если только не было самих посетителей.
«Кукиш на затылке» у Сашульки отсутствовал. Был «ёжик» ярко-оранжевого цвета, так что издалека Сашка была похожа на спелый мандаринчик. На прическу и цвет волос Мошкиной частенько неодобрительно косилось начальство, своё и приходящее-проверяющее, но Сашеньке было плевать на косые взгляды. Волосы у неё были свои, спасибо предкам за такой яркий оптимистичный оттенок, а то, что она стриглась коротко, ну, очень коротко, так это было её право.
Нет, в школе и в институте Мошкина пыталась отрастить косы. Красиво же и женственно, как говаривала покойница бабушка. Но волосы у Сашки были непослушные, как только они отрастали на сантиметр побольше, так торчали во все стороны и лезли в глаза. А после водных процедур расчесать густые пряди стоило большого труда, да и от любых расчесок, даже деревянных, буйная грива электризовалась, и уложить её в прическу было невозможно.
«Ёжик» Сашульку устраивал.
Вот так она и шла по жизни, ни от кого не завися, никому не завидуя, как учила бабушка, которая однажды забрала Сашку у разводившихся родителей и привела в свою комнату, длинную, чистую, опрятную комнату в коммунальной квартире.
Бабушка когда-то преподавала английский в институте, потом занималась репетиторством и переводами. На хлеб с маслом, книги и билеты в театры им с внучкой хватало. Людмила Фёдоровна была высокой статной пожилой женщиной с коротко стрижеными седыми волосами, которую язык не поворачивался назвать старухой или старушкой. Она курила длинные пахучие сигареты, не терпела сплетен и посиделок у подъездов, презрительно щурила дальнозоркие глаза и звонко, по-девчоночьи хохотала. Раз в месяц к ней приходили подруги, такие же, как и Людмила Фёдоровна, интеллигентные ухоженные дамы и резались в обычного русского "дурака", азартно ругаясь на французском и испанском языках.
"Никому никогда не завидуй, - твердила Людмила Фёдоровна внучке. - И не от кого не завись. Особенно от мужчин. Не бегай за ними. Никогда. Стыда не оберешься".
Наверное, это было ошибкой бабушки - говорить такие вещи. Потому что Александра Мошкина выросла чересчур независимой реалисткой. А потом она и сама убедилась, что романтика, увы, не для неё.
Красавицей Сашка себя не считала. Лицо как лепешка, глаза – плошки, нос – луковкой. Да ещё рыжая. Кто в такую влюбится?
Сама Сашенька влюблялась. Часто, но без взаимности. Правда было однажды, в школе, один мальчик её провожал домой и приглашал в кино. Сашка терпеливо сносила его ухаживания и прикосновения холодных мальчишеских губ к щеке. Потому что это было по-взрослому, по-настоящему. Это была любовь. Так говорили подруги, так чудилось ей самой. Парень казался необыкновенным!
Пока их не застукала бабушка в подъезде.
Нет, Людмила Фёдоровна не закричала, не упрекнула внучку. Она прошла мимо обнимающейся парочки, даже не посмотрев в её сторону. Но Сашке почему-то стало стыдно. И противно.
На другой день Мошкина случайно узнала, что мальчишка всего лишь хотел списывать у неё домашние задания и контрольные.
Любовь завяла.
После института Людмила Фёдоровна через своих многочисленных знакомых успела устроить Сашку на временную работу в библиотеку и тихо умерла во сне. Хоронили бабушку в ясный сентябрьский день, золотой от листвы старых кладбищенских лип, пронзительно хрустальный, прошитый множеством паутинок.
Временная работа стала постоянной.
Сашка не жалела о том, что зарплата была маленькой, что коллектив - исключительно женским, график работы - скользящим, а требования начальства с каждым днем становились всё выше и непонятнее. Мошкина, как и бабушка, занялась репетиторством, языки она знала в совершенстве, не то, что математику или химию с физикой.
Только бы ни от кого не зависеть. Даже выйдя замуж.
Павлик в её жизни появился где-то спустя год после смерти Людмилы Фёдоровны. Серьёзный, деловой, принципиальный. Комплименты, цветы, ненавязчивые ухаживания. Что он мог получить от скромненького библиотекаря? Комнату на хозяев? У Павлика была своя трехкомнатная квартира. Дефицита в книгах сейчас не испытывал никто, полки в книжных магазинах просто ломились от серьезных и не очень изданий. Павлик предпочитал интеллектуальные детективы. Секс? При желании молодой симпатичный мужчина мог найти кое-кого и получше, чем рыжая девчонка в очках.
И Сашка поверила, что её любят. И позволила себе потерять голову.
Но цветочно-конфетный период закончился, и оказалось, что Павликов было двое. Один - парадный, другой - домашний. И этот домашний, кстати, был не совсем приятным типом. Он разувался посреди комнаты, затаптывая только что вымытые полы, разбрасывал грязные носки, оставлял тарелки и кружки по всей квартире. Своей квартире. Домашний Павлик капризничал и требовал к себе повышенного внимания, не считался с Сашкиными интересами и желаниями, неодобрительно отзывался о её работе. И о самой Сашке, кстати, тоже. То и дело Павлик баловал любимую женщину домостроевскими патриархальными изречениями об её обязанностях, внешности, характере. Рано или поздно любой "прынц на белом коне" скатывается к такому.
Словом, Сашкиным призванием было положить свою жизнь на ухаживания за своим мужчиной, мужем, если хотите, будущим отцом их общих детей, терпеть его выходки и плохое настроение. И быть счастливой, когда мать Павлика учила её мыть посуду, стирать белье, готовить любимые Павличком блюда.
О том, что Мошкина живой человек, со своими "тараканами" в голове, никто и не подумал. Мазохизм Сашке тоже был чужд.
На работе Сашульку осуждали за разрыв с Павликом. Подруги крутили пальцами у висков. Выйти замуж и родить детей, по мнению некоторых, это был святой долг каждой настоящей женщины. Это была непритязательная женская судьба, женское предназначение. Альфа и омега жизни женщины. Тем более Павлик был такой обаятельный, такой обходительный, такой милый.
О том, что в жизни женщины, существует ещё что-то, кроме семьи и мужа, никто не догадывался, что ли?
Скоро от Мошкиной отстали, посчитав её чокнутой дурой.
Ну, чокнутая дура так чокнутая. Рыжая чучундра, как назвал её Павлик.
Конечно, Павлик обиделся. Он искренне не понимал причину расставания, считал, что любил Мошкину. Любил! Что ей ещё было надо? Действительно дура!
Сашка же решила, что пока была не готова к семейной жизни.
А любовь? Есть ли вообще любовь? Та, что заставляет бесконечно стоять у плиты, стирать, гладить, прощать грубоватые шутки и невнимание любимого супруга.
У Сашки были неплохие аналитические способности. Проведя небольшое анкетирование среди подруг, коллег и читательниц, она поняла, что буквально все женщины в любом возрасте грезят о большой вечной любви и о прекрасном принце, рыцаре без страха и упрека, о настоящем мужчине. "Как в книгах или в кино". Книги, указанные в ответах, Мошкина прочитала. Не все. Кое-что она просто пролистала, терпения не хватило читать чей-то любовный бред.
А потом задумалась. Большинство книг, откуда прекрасные дамы черпали сведения о "настоящих" мужчинах, парнях мечты, и об отношениях мужчин и женщин были написаны... женщинами! Скорее всего, сочинительницы описывали не конкретных представителей второй половины человечества, а опять же свои фантазии. Хочется мне, чтобы этот брюнет ползал у чьих-то ног и клялся в вечной любви, значит, так оно и будет. И меня не касается, что брюнету захотелось выпить пивка, закусить яичницей и завалиться спать, а не бродить под балконом у леди Дианы и перебирать струны гитары. Мне хочется романтики! Хочется, чтобы мужчина понимал женщину, будь она истеричной стервой, злобной гарпией и мурлыкающей кошечкой в одном лице.
А мужчине чего хочется? Где мужской взгляд на вечную любовь и идеальную женщину? Где?
Сашка поняла, что перечитала. Это был явный передоз романтической и любовной литературы. И от этого было только одно спасение, которое помогло бы Мошкиной придти в себя. Бабушкины словари. Или пасьянсы. Их Сашка, благодаря Людмиле Фёдоровне, знала множество.
Вот в таком раздрае Мошкина, возвращаясь домой, подошла к перекрестку.
Мигнул зеленый свет, и она вместе со всеми шагнула на "зебру".
Сделала ещё один шаг и поняла, что идет не по весенней улице, а по громадному коридору, освещенному то ли какими-то факелами, то ли полупрозрачными сферами. Стены коридора были до половины покрыты отполированными темными деревянными панелями, а выше обиты тканью. Блестящей тканью нежно-зеленого цвета.
И в коридоре было полно людей. Мужчины в странных одеждах. Они таращили на неё глаза.
Сашка остолбенела. Она не могла заснуть на улице, переходя перекресток!
Проходящий мимо мужчина задел Мошкину плечом и что-то буркнул. Она поняла, что это не сон.
Визжать Сашка не умела. Зато кричала громко, как пароходная сирена. Она мчалась, размахивая сумкой, налетая и сбивая с ног, и голосила, как ненормальная, завывая и всхлипывая от ужаса. За спиной топали чьи-то ножищи, что-то грохотало и падало.
Куда она попала? Куда?
Автор: Юмик
Бета: сама себе бета
Пейринг: черт, его знает.
Рейтинг: подскажите, плиз.
Жанр: затрудняюсь ответить.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: Историй про "попаданок" много, и известно, что в чужой монастырь со своим уставом не суются. А если "монастырь" полностью мужской? И обратной дороги в свой мир нет? К тебе относятся с брезгливым любопытством, обижают ранимую девушку, доводят до слез. Но с заплаканными глазами трудно понять по кому попала лопатой: то ли по Его Величеству, то ли по заговорщикам, то ли по своей неземной любви.
Размещение: хотите тырить? спросите автора.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: хотела написать весело, легко и просто. Не получилось...
собственно сама героиня Конечно, у Сашки более короткие волосы, "ёжик", а не пучок на затылке, но что есть. Найти рыжую барышню "в теле" с короткой прической практически невозможно.
Гл. 1.1. Девушка спешит домой.
Как вы себе представляете библиотекаря? Полная тётка неопределенных лет, обязательно в очках, с прической «кукиш на затылке», вечно хмурая и шипящая на нарушителей тишины и порядка в книжном храме. И любит читать, да?
Читать Александра Мошкина обожала. С пяти лет, когда ей удалось самой по складам прочитать " Жили - были старик со старухой", для неё открылся прекрасный мир печатного слова. Она читала всё подряд, от магазинных вывесок, рекламных листовок, статей в "Вечернем городе" до сборников исландских сказок и бабушкиных словарей.
Очки у Сашки были, куда же без них. Легкая полнота тоже присутствовала. Именно легкая, аппетитная, в удобных брючках и свитерочках-«самовязах», а не нечто расплывшееся в безразмерном балахоне. Посетителей библиотеки Сашка встречала и обслуживала с улыбкой, словно они не затрепанные книги домой брали, а делали покупки на внушительные суммы, а ей с продажи каждого товара полагался определенный процент. К тому же в детской библиотеке, где работала Мошкина, почти никогда не было ни тишины, ни порядка. Если только не было самих посетителей.
«Кукиш на затылке» у Сашульки отсутствовал. Был «ёжик» ярко-оранжевого цвета, так что издалека Сашка была похожа на спелый мандаринчик. На прическу и цвет волос Мошкиной частенько неодобрительно косилось начальство, своё и приходящее-проверяющее, но Сашеньке было плевать на косые взгляды. Волосы у неё были свои, спасибо предкам за такой яркий оптимистичный оттенок, а то, что она стриглась коротко, ну, очень коротко, так это было её право.
Нет, в школе и в институте Мошкина пыталась отрастить косы. Красиво же и женственно, как говаривала покойница бабушка. Но волосы у Сашки были непослушные, как только они отрастали на сантиметр побольше, так торчали во все стороны и лезли в глаза. А после водных процедур расчесать густые пряди стоило большого труда, да и от любых расчесок, даже деревянных, буйная грива электризовалась, и уложить её в прическу было невозможно.
«Ёжик» Сашульку устраивал.
Вот так она и шла по жизни, ни от кого не завися, никому не завидуя, как учила бабушка, которая однажды забрала Сашку у разводившихся родителей и привела в свою комнату, длинную, чистую, опрятную комнату в коммунальной квартире.
Бабушка когда-то преподавала английский в институте, потом занималась репетиторством и переводами. На хлеб с маслом, книги и билеты в театры им с внучкой хватало. Людмила Фёдоровна была высокой статной пожилой женщиной с коротко стрижеными седыми волосами, которую язык не поворачивался назвать старухой или старушкой. Она курила длинные пахучие сигареты, не терпела сплетен и посиделок у подъездов, презрительно щурила дальнозоркие глаза и звонко, по-девчоночьи хохотала. Раз в месяц к ней приходили подруги, такие же, как и Людмила Фёдоровна, интеллигентные ухоженные дамы и резались в обычного русского "дурака", азартно ругаясь на французском и испанском языках.
"Никому никогда не завидуй, - твердила Людмила Фёдоровна внучке. - И не от кого не завись. Особенно от мужчин. Не бегай за ними. Никогда. Стыда не оберешься".
Наверное, это было ошибкой бабушки - говорить такие вещи. Потому что Александра Мошкина выросла чересчур независимой реалисткой. А потом она и сама убедилась, что романтика, увы, не для неё.
Красавицей Сашка себя не считала. Лицо как лепешка, глаза – плошки, нос – луковкой. Да ещё рыжая. Кто в такую влюбится?
Сама Сашенька влюблялась. Часто, но без взаимности. Правда было однажды, в школе, один мальчик её провожал домой и приглашал в кино. Сашка терпеливо сносила его ухаживания и прикосновения холодных мальчишеских губ к щеке. Потому что это было по-взрослому, по-настоящему. Это была любовь. Так говорили подруги, так чудилось ей самой. Парень казался необыкновенным!
Пока их не застукала бабушка в подъезде.
Нет, Людмила Фёдоровна не закричала, не упрекнула внучку. Она прошла мимо обнимающейся парочки, даже не посмотрев в её сторону. Но Сашке почему-то стало стыдно. И противно.
На другой день Мошкина случайно узнала, что мальчишка всего лишь хотел списывать у неё домашние задания и контрольные.
Любовь завяла.
После института Людмила Фёдоровна через своих многочисленных знакомых успела устроить Сашку на временную работу в библиотеку и тихо умерла во сне. Хоронили бабушку в ясный сентябрьский день, золотой от листвы старых кладбищенских лип, пронзительно хрустальный, прошитый множеством паутинок.
Временная работа стала постоянной.
Сашка не жалела о том, что зарплата была маленькой, что коллектив - исключительно женским, график работы - скользящим, а требования начальства с каждым днем становились всё выше и непонятнее. Мошкина, как и бабушка, занялась репетиторством, языки она знала в совершенстве, не то, что математику или химию с физикой.
Только бы ни от кого не зависеть. Даже выйдя замуж.
Павлик в её жизни появился где-то спустя год после смерти Людмилы Фёдоровны. Серьёзный, деловой, принципиальный. Комплименты, цветы, ненавязчивые ухаживания. Что он мог получить от скромненького библиотекаря? Комнату на хозяев? У Павлика была своя трехкомнатная квартира. Дефицита в книгах сейчас не испытывал никто, полки в книжных магазинах просто ломились от серьезных и не очень изданий. Павлик предпочитал интеллектуальные детективы. Секс? При желании молодой симпатичный мужчина мог найти кое-кого и получше, чем рыжая девчонка в очках.
И Сашка поверила, что её любят. И позволила себе потерять голову.
Но цветочно-конфетный период закончился, и оказалось, что Павликов было двое. Один - парадный, другой - домашний. И этот домашний, кстати, был не совсем приятным типом. Он разувался посреди комнаты, затаптывая только что вымытые полы, разбрасывал грязные носки, оставлял тарелки и кружки по всей квартире. Своей квартире. Домашний Павлик капризничал и требовал к себе повышенного внимания, не считался с Сашкиными интересами и желаниями, неодобрительно отзывался о её работе. И о самой Сашке, кстати, тоже. То и дело Павлик баловал любимую женщину домостроевскими патриархальными изречениями об её обязанностях, внешности, характере. Рано или поздно любой "прынц на белом коне" скатывается к такому.
Словом, Сашкиным призванием было положить свою жизнь на ухаживания за своим мужчиной, мужем, если хотите, будущим отцом их общих детей, терпеть его выходки и плохое настроение. И быть счастливой, когда мать Павлика учила её мыть посуду, стирать белье, готовить любимые Павличком блюда.
О том, что Мошкина живой человек, со своими "тараканами" в голове, никто и не подумал. Мазохизм Сашке тоже был чужд.
На работе Сашульку осуждали за разрыв с Павликом. Подруги крутили пальцами у висков. Выйти замуж и родить детей, по мнению некоторых, это был святой долг каждой настоящей женщины. Это была непритязательная женская судьба, женское предназначение. Альфа и омега жизни женщины. Тем более Павлик был такой обаятельный, такой обходительный, такой милый.
О том, что в жизни женщины, существует ещё что-то, кроме семьи и мужа, никто не догадывался, что ли?
Скоро от Мошкиной отстали, посчитав её чокнутой дурой.
Ну, чокнутая дура так чокнутая. Рыжая чучундра, как назвал её Павлик.
Конечно, Павлик обиделся. Он искренне не понимал причину расставания, считал, что любил Мошкину. Любил! Что ей ещё было надо? Действительно дура!
Сашка же решила, что пока была не готова к семейной жизни.
А любовь? Есть ли вообще любовь? Та, что заставляет бесконечно стоять у плиты, стирать, гладить, прощать грубоватые шутки и невнимание любимого супруга.
У Сашки были неплохие аналитические способности. Проведя небольшое анкетирование среди подруг, коллег и читательниц, она поняла, что буквально все женщины в любом возрасте грезят о большой вечной любви и о прекрасном принце, рыцаре без страха и упрека, о настоящем мужчине. "Как в книгах или в кино". Книги, указанные в ответах, Мошкина прочитала. Не все. Кое-что она просто пролистала, терпения не хватило читать чей-то любовный бред.
А потом задумалась. Большинство книг, откуда прекрасные дамы черпали сведения о "настоящих" мужчинах, парнях мечты, и об отношениях мужчин и женщин были написаны... женщинами! Скорее всего, сочинительницы описывали не конкретных представителей второй половины человечества, а опять же свои фантазии. Хочется мне, чтобы этот брюнет ползал у чьих-то ног и клялся в вечной любви, значит, так оно и будет. И меня не касается, что брюнету захотелось выпить пивка, закусить яичницей и завалиться спать, а не бродить под балконом у леди Дианы и перебирать струны гитары. Мне хочется романтики! Хочется, чтобы мужчина понимал женщину, будь она истеричной стервой, злобной гарпией и мурлыкающей кошечкой в одном лице.
А мужчине чего хочется? Где мужской взгляд на вечную любовь и идеальную женщину? Где?
Сашка поняла, что перечитала. Это был явный передоз романтической и любовной литературы. И от этого было только одно спасение, которое помогло бы Мошкиной придти в себя. Бабушкины словари. Или пасьянсы. Их Сашка, благодаря Людмиле Фёдоровне, знала множество.
Вот в таком раздрае Мошкина, возвращаясь домой, подошла к перекрестку.
Мигнул зеленый свет, и она вместе со всеми шагнула на "зебру".
Сделала ещё один шаг и поняла, что идет не по весенней улице, а по громадному коридору, освещенному то ли какими-то факелами, то ли полупрозрачными сферами. Стены коридора были до половины покрыты отполированными темными деревянными панелями, а выше обиты тканью. Блестящей тканью нежно-зеленого цвета.
И в коридоре было полно людей. Мужчины в странных одеждах. Они таращили на неё глаза.
Сашка остолбенела. Она не могла заснуть на улице, переходя перекресток!
Проходящий мимо мужчина задел Мошкину плечом и что-то буркнул. Она поняла, что это не сон.
Визжать Сашка не умела. Зато кричала громко, как пароходная сирена. Она мчалась, размахивая сумкой, налетая и сбивая с ног, и голосила, как ненормальная, завывая и всхлипывая от ужаса. За спиной топали чьи-то ножищи, что-то грохотало и падало.
Куда она попала? Куда?
@темы: картинки, фэнтези, ориджы, мои фики, проза, попа-данцы, муки творчества