Свобода - значит жизнь.
Название: Ты будешь моей.
Автор: Юмик.
Бета: нет.
Ориджинал.
Пейринг: черт его знает.
Жанр: опять романтика, POV.
Размер: макси.
Рейтинг: R, NC - 17.
Статус: закончен, но буду выкладывать по одной части в день.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: ты - обыкновенная школьница маленького роста по прозвищу "Кнопка". Тебя преследует взрослый, очень взрослый и страшный мужчина. Похищает тебя явно не для медицинских опытов и экспериментов. Он не знает и не понимает слово " любовь". И ты будешь его? Да никогда в жизни! Или всё-таки "да"?
Размещение: не, не, плавали - знаем.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: кому-то захотелось увидеть такую пару и такие отношения.
1. Лиза.1. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212020051.htm
2. Ник.2. Ник. - yamalab.diary.ru/p212024941.htm
3. Лиза.3. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212034131.htm
4. Ник.4. Ник. - yamalab.diary.ru/p212158139.htm
5. Любочка.5. Любочка. - yamalab.diary.ru/p212167067.htm
6. Лиза.6. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212181745.htm
странный? не то слово!7. Ник.
Джеймс Барлоу ворвался в мой кабинет, потрясая мобильником, как мечом.
- Ник, - выкрикнул он, едва закрыв дверь, - они пригласили на конфиденциальную встречу.
- Мы же на это рассчитывали, - закурил я. - Что тебя смущает?
- Время. Слишком позднее.
Я поморщился. Последние дни, как образцовый муж и глава семейства, предпочитал по вечерам приезжать домой, ужинать с моей Лиззи. Сегодня не получалось следовать этой новой привычке, пришлось бы ехать ночевать на квартиру. Нет, когда бы ни закончилась встреча, поеду за город. Решено!
- Ладно, думаю, не будем капризничать для первого раза. Работаем по обычной схеме, - кивнул я.
Барлоу был типичным, застегнутым на все пуговицы британцем. Для меня до сих пор было загадкой, почему он согласился поехать в Россию? Жажда приключений? Самому удостовериться, что здесь жили обычные люди, и по улицам не бродили медведи? Никогда не спрашивал об этом.
Обычно на встречи с будущими партнерами ходили мы оба. Барлоу вел все разговоры, я оценивал ситуацию и людей. Со стороны всегда было виднее. И никто не подозревал, что боссом был именно я, а не представительный улыбающийся британец. Джеймс шутил, что у меня был нюх на выгодные контракты и вложения денег, и я лучше знал людей. Ха! Лучше распознавал жуликов и негодяев, так было правильнее.
Предварительно проглядев договор, я не нашел ничего угрожающего. Но здешние бизнесмены частенько умудрялись добавлять пунктики мелким шрифтом, а там чаще всего и скрывалось самое важное. Ничего, я давно привык читать всё, не пропуская ни одной запятой или буквы.
Некоторые русские рестораны обзавелись особыми комнатами, "кабинетами", где было довольно уютно, никто не мешал решать возникавшие вопросы и общаться. Ни соседи, ни громкая музыка. В такую-то комнату и проводил нас с Барлоу чересчур услужливый и вежливый метрдотель.
Селин Игорь Владиславович тоже без конца расплывался в улыбке, без конца пожимал руки, лебезил перед Барлоу. Умел делать это не хуже ресторанной обслуги. Мне он напомнил рождественского поросенка, разве что яблоко в зубах не торчало.
Его спутница... Тут я слегка присвистнул. Его спутницей оказалась старшая сестра моей Лиззи!
Высокая блондинка с взглядом гремучей змеи наградила меня улыбкой, подумав, что уважаемая публика убита наповал её внешностью. Села напротив бедняги Барлоу так, чтобы показывать ему не только свои точеные колени. Судя по блеску в глазах, Джеймс, как и я, успел заметить полосочку кружева между ног очаровательной дамы.
Для меня всё было ясно. Старый приём. Да и Барлоу был знаком с такими ухищрениями. Надо быть круглым идиотом, чтобы не понять очевидного: нас решили раскрутить на большую сумму, чем было написано в черновике контракта.
Наивность или глупость?
Разговор пока шел ни о чем. О погоде, о театральных премьерах, о том, что было бы неплохо отдохнуть на природе. Люба вещала обо всем понемножку на хорошем английском, то и дело, поправляя корявую речь шефа, призывно улыбалась Барлоу и мило - мне.
Я подмигнул Барлоу. Мол, пользуйся ситуацией, девчонка так откровенно подает себя на тарелочке, якобы тонко и ненавязчиво. Стоит ли отказываться от дармового угощения?
Джеймс шевельнул в ответ бровью. Понятно, маневры блондиночки не останутся без ответа. Но новых пунктов в договоре не будет. Сам прослежу.
Элизабет себя не предлагала. Она сопротивлялась. Напрягалась под моими руками, застывала от поцелуев, сжимала зубы. Но больше не кричала, не плакала, не кидалась в меня вещами. Смирилась? Трудно было сказать. Скорее она затаилась, ждала, когда я ослаблю хватку.
Только этого не будет! Никогда.
Не хочу отпускать её от себя. Разве мало было в моей жизни волчьего одиночества? Разве недостаточно я захлебывался криком от тоски? Да, на моих руках много крови, мне уже не очиститься, не отмыться от неё, но ведь у зверя есть берлога и теплый пушистый бок верной подруги. Почему мне нельзя жить рядом с кем-то чистым и светлым? Нельзя время от времени прикасаться к такому чуду?
Тем вечером, когда Лиззи сама обняла меня, она едва притронулась к ужину и быстро поднялась в свою комнату. Она никак не могла согреться, клацала зубами. Я заставил её выпить лекарство от простуды, пытался обнять, согреть собой. Она начала прерывисто дышать, покраснела, мягко отстранилась. Моя нежная девочка.
Когда Лиззи поднялась наверх, я остался в гостиной. В камине весело потрескивали дрова. Не хотелось включать электричество, нарушать зыбкое очарование сумерек. Всегда любил живой огонь, его тепло, запах. Когда-то он был единственным, что согревало и утешало меня.
В камине было особое приспособление, что-то вроде печурки. Туда положил принесенные Михаэлем картофелины. Что ни говори, а сколько не перепробовал экзотических блюд, но печеная картошка была моей самой любимой едой. Пища богов.
Михаэль разлил по бокалам виски, сел напротив меня в кресло.
- Что ты собираешься делать дальше, малыш? - спросил он.
Когда мы с Михаэлем оставались один на один, он позволял себе называть меня "малышом" или "мальчиком". Как-никак именно он научил меня стрелять и был моим единственным напарником. Я всегда предпочитал выполнять задания в одиночестве и если кого-то терпел рядом с собой, то только Михаэля.
- Ты о чем? - я поворошил в камине кочергой.
- Не о чем, а о ком. Что ты собираешься делать с Элизабет? Скоро закончатся каникулы, ей надо вернуться в школу. Потом приедут её родители.
- И для меня всё будет кончено. Ты это хочешь сказать.
- Я прекрасно понимаю, что даже отпустив девочку в родной дом, ты не оставишь её в покое.
- Я не хочу отпускать её от себя. Совсем.
- Ник, это похищение.
- Знаю, - виски обожгло горло. - Ты не понимаешь, старый хрыч, что она значит для меня!
- Ошибаешься. Прекрасно понимаю. С тех пор как Элизабет переступила порог этого дома, ты стал спать, без криков, спокойно. Тебя перестали мучить кошмары.
- И не только!
- Ты хочешь её?
- Настолько сильно, что не могу быть с кем-то другим, - признался я. - Я перестал ездить к Карине.
- Но ты... Боже!! Ты же можешь сорваться, Ник!
- Могу, - хохотнул я, - но у меня есть пара умелых рук, так что напряжение снимаю, Михаэль, не волнуйся.
- Руки, - усмехнулся мой учитель. - Тебе их никогда не хватало.
- Я пообещал, что не сделаю ей ничего плохого. Ты знаешь, что я всегда держу свое слово.
- Секс - это совсем неплохо. Особенно с красивой девушкой.
- Но не изнасилование, - возразил я. - Ненавижу насилия в сексе.
- Потому что сам прошел через это. Черт, Ник, ты можешь не прятаться от меня! Я же знаю тебя, как облупленного. Тебя привели ко мне восьмилетним сосунком.
- И за мной уже вился кровавый след. И были трупы. Да, старик?
- За каждым мужиком тянется такой след. Думаешь, твоя здешняя команда чиста, как стеклышко?
- Они воевали.
- Ты тоже. Убивал, чтобы выжить.
- А потом, когда стал наемным убийцей, тоже убивал, чтобы выжить?
- А кем ты ещё мог быть в этом мире? Ты не знал своих родителей, у тебя никогда не было семьи, кто бы дал тебе хоть каплю тепла, для кого ты стал бы хорошим. Тебе не объяснили простой человеческой морали, не дали обыкновенного воспитания. Ты рос, как в диком лесу, зверенышем.
- А приемные семьи?
Михаэль стукнул пустым бокалом о столешницу.
- Приемные семьи, где из тебя пытались выбить дьявола? Где тебя запирали в темном чулане, тушили о тебя сигареты? - прошипел он. - Продавали тебя за деньги всякой сволочи, любящей страх и боль маленьких мальчиков?
- Я рассказывал тебе об этом? Когда? - удивился я.
- Нет, ты мне не рассказывал. Ты однажды болел, помнишь? Метался, бредил, вот так я кое-что узнал о твоем детстве.
- Не смей меня жалеть!
- И не подумаю. Ты собрал себя по кусочкам, Ник. Жизнь дала тебе так мало, а ты выдрал у неё всё и продолжаешь выдирать. Если бы ты был моим сыном, я бы гордился тобой. Но ты - мой ученик, и я... черт! Я горжусь тобой, бездарь!
Я усмехнулся и пожал плечами.
- Но Элизабет, Ник, Элизабет, она... - Михаэль махнул рукой.
В моей голове внезапно всплыли строки французского рифмоплета. Губы сами зашептали:
Я пошел на базар, где птиц продают,
И птиц я купил
Для тебя,
Любимая.
Я пошел на базар, где цветы продают,
И цветы я купил
Для тебя,
Любимая.
- Продолжай. Ты же помнишь, как там дальше, - предложил Михаэль, едва я замолк.
Я покачал головой.
- Не обманывай себя. Помнишь, - жестко произнес Михаэль и закончил стихотворение Превера сам:
Я пошел на базар, где железный лом продают,
И цепи купил я,
Тяжелые цепи
Для тебя,
Любимая.
А потом я пошел на базар, где рабынь продают,
И тебя я искал,
Но тебя не нашел я,
Моя любимая.
- Элизабет не сможет жить в клетке, пусть и золотой, - добавил дворецкий. - И не превращайся для неё в одного из тех, кого ты так ненавидишь, мой мальчик.
Михаэль вышел, оставив меня с размышлениями, полными горечи и боли. Я пил и думал, что будет дальше.
Даже сейчас, сидя и наблюдая за тем, как пытались усыпить бдительность Барлоу, как заговаривали ему зубы, я думал о том же: что будет дальше. Со мной и моей Лиззи.
- Скучаете? - Любочка неожиданно занялась мной.
Ах, да, Селин и Барлоу обсуждали договор. Блондинка решила отточить на мне свои коготки, чтобы не затупились.
- В вашем обществе и вдруг скучать, - усмехнулся я. - Как можно?
Любочка мелодично засмеялась
А я вот еще не слышал, как смеется моя Лиззи. Она умела смеяться?
Полупьяная болтовня Любочки не трогала мне. Мешало лишь то, что красавица села слишком близко, прижималась то бедром, то плечом, поворачивалась то так, то этак, демонстрируя обнаженную до самых сосков грудь. Надо же, эта соблазнительная часть тела у Любочки была куда меньше, чем у младшей сестры.
Меня затошнило. Противно. Пошло.
На следующий день мне на работу позвонил Антон.
- Шеф, кажется, у нас наметился побег. Рядом с домом крутится одноклассник Елизаветы. Рыженький такой.
Я вскочил.
- Они виделись? Разговаривали?
- У неё появился мобильник. Вы приказали не вмешиваться.
- Выезжаю.
Маменькин чистюля действительно гулял по улице поселка. Нет, не рядом с моим домом. Болтал по телефону. С ним шла хорошенькая девушка.
- Даниэль, - окликнул я его.
Тьфу ты, не так! Его зовут Данила!
Он обернулся и попытался принять независимый вид. Мол, не больно-то испугался. Его спутница ойкнула и вцепилась ему в рукав куртки.
- Привет, Данила, - усмехнулся я, подходя к ним.
- Здравствуйте, господин Смолл.
- Гуляешь или приехал в гости?
Парень не был дураком. Он уже понял, что из побега ничего не вышло бы, что я был как-то в курсе их с Лиззи планов, поэтому и решил сразу открыть свои карты.
- Приехали в гости. К вам и Кнопочке, - ответил Данила, твердо глядя мне в глаза.
- Тогда прошу, - я галантно указал куда идти.
Всю дорогу девушка, которую Данила представил, как Наташу, таращилась на меня, словно я был выпущенным на свободу тигром. Такая была смесь любопытства и ужаса во взгляде.
- Михаэль, у нас гости, - крикнул я, открыв дверь. - Ты припас нам вкусное к чаю?
- Босс, лимонный пирог, сандвичи, песочное печенье, - удивленно таращился на незваных посетителей дворецкий.
- Это одноклассники Лиззи. Напои чаем и угости самым вкусным.
- Слушаюсь.
Я поднялся наверх.
Моя девочка испуганно поднялась мне навстречу. Синие глаза блестели. От слез? Или это была надежда избавиться от меня?
Не хочу отпускать её! Не хочу!
Я взял её лицо в ладони. Провел большими пальцами по нижней пухлой губе.
- Моя Лиззи, сейчас ты соберешь все вещи, какие захочешь, и тебя отвезут домой.
Она вздрогнула.
- Ты поедешь домой. Вместе с... Данилой и Наташей.
- Они тут? - прошептала она. - Живые?
- Здоровые. В данный момент пьют чай. Может, ты тоже выпьешь чая с пирогом Михаэля? Нет? Хорошо.
- Почему вы отпускаете меня?
Я поцеловал её в лоб, сдув несколько пушистых прядей.
- Потому что я - Николас Смолл, а ты - моя Лиззи. Сейчас ты сопротивляешься, но ты будешь моей. Рано или поздно.
Так и не поцеловав нежных розовых губ, я резко отпустил Лиззи и порывисто вышел из комнаты. Из дома. Вернулся в офис. Потому что еще мгновение, и я бы её не отпустил. Не смог бы. И она возненавидела бы меня.
Вечером водитель подъехал к дому моей девочки. Я вышел из машины на морозный воздух. На четвертом этаже горело окно. Я знал, что там была комната моей малышки. Она была дома. Уезжая, моя Лиззи не взяла ничего, ни одной вещи.
Я курил одну сигарету за другой и смотрел на свет окна, ставший для меня теперь ярче и теплее солнца.
Автор: Юмик.
Бета: нет.
Ориджинал.
Пейринг: черт его знает.
Жанр: опять романтика, POV.
Размер: макси.
Рейтинг: R, NC - 17.
Статус: закончен, но буду выкладывать по одной части в день.
Дисклеймер: всё моё за исключением картинок.
Саммари: ты - обыкновенная школьница маленького роста по прозвищу "Кнопка". Тебя преследует взрослый, очень взрослый и страшный мужчина. Похищает тебя явно не для медицинских опытов и экспериментов. Он не знает и не понимает слово " любовь". И ты будешь его? Да никогда в жизни! Или всё-таки "да"?
Размещение: не, не, плавали - знаем.
Критика: критика приветствуется без ругани и мата, сапогами не кидаться, кошек не натравливать.
От автора: кому-то захотелось увидеть такую пару и такие отношения.
1. Лиза.1. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212020051.htm
2. Ник.2. Ник. - yamalab.diary.ru/p212024941.htm
3. Лиза.3. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212034131.htm
4. Ник.4. Ник. - yamalab.diary.ru/p212158139.htm
5. Любочка.5. Любочка. - yamalab.diary.ru/p212167067.htm
6. Лиза.6. Лиза. - yamalab.diary.ru/p212181745.htm
странный? не то слово!7. Ник.
Джеймс Барлоу ворвался в мой кабинет, потрясая мобильником, как мечом.
- Ник, - выкрикнул он, едва закрыв дверь, - они пригласили на конфиденциальную встречу.
- Мы же на это рассчитывали, - закурил я. - Что тебя смущает?
- Время. Слишком позднее.
Я поморщился. Последние дни, как образцовый муж и глава семейства, предпочитал по вечерам приезжать домой, ужинать с моей Лиззи. Сегодня не получалось следовать этой новой привычке, пришлось бы ехать ночевать на квартиру. Нет, когда бы ни закончилась встреча, поеду за город. Решено!
- Ладно, думаю, не будем капризничать для первого раза. Работаем по обычной схеме, - кивнул я.
Барлоу был типичным, застегнутым на все пуговицы британцем. Для меня до сих пор было загадкой, почему он согласился поехать в Россию? Жажда приключений? Самому удостовериться, что здесь жили обычные люди, и по улицам не бродили медведи? Никогда не спрашивал об этом.
Обычно на встречи с будущими партнерами ходили мы оба. Барлоу вел все разговоры, я оценивал ситуацию и людей. Со стороны всегда было виднее. И никто не подозревал, что боссом был именно я, а не представительный улыбающийся британец. Джеймс шутил, что у меня был нюх на выгодные контракты и вложения денег, и я лучше знал людей. Ха! Лучше распознавал жуликов и негодяев, так было правильнее.
Предварительно проглядев договор, я не нашел ничего угрожающего. Но здешние бизнесмены частенько умудрялись добавлять пунктики мелким шрифтом, а там чаще всего и скрывалось самое важное. Ничего, я давно привык читать всё, не пропуская ни одной запятой или буквы.
Некоторые русские рестораны обзавелись особыми комнатами, "кабинетами", где было довольно уютно, никто не мешал решать возникавшие вопросы и общаться. Ни соседи, ни громкая музыка. В такую-то комнату и проводил нас с Барлоу чересчур услужливый и вежливый метрдотель.
Селин Игорь Владиславович тоже без конца расплывался в улыбке, без конца пожимал руки, лебезил перед Барлоу. Умел делать это не хуже ресторанной обслуги. Мне он напомнил рождественского поросенка, разве что яблоко в зубах не торчало.
Его спутница... Тут я слегка присвистнул. Его спутницей оказалась старшая сестра моей Лиззи!
Высокая блондинка с взглядом гремучей змеи наградила меня улыбкой, подумав, что уважаемая публика убита наповал её внешностью. Села напротив бедняги Барлоу так, чтобы показывать ему не только свои точеные колени. Судя по блеску в глазах, Джеймс, как и я, успел заметить полосочку кружева между ног очаровательной дамы.
Для меня всё было ясно. Старый приём. Да и Барлоу был знаком с такими ухищрениями. Надо быть круглым идиотом, чтобы не понять очевидного: нас решили раскрутить на большую сумму, чем было написано в черновике контракта.
Наивность или глупость?
Разговор пока шел ни о чем. О погоде, о театральных премьерах, о том, что было бы неплохо отдохнуть на природе. Люба вещала обо всем понемножку на хорошем английском, то и дело, поправляя корявую речь шефа, призывно улыбалась Барлоу и мило - мне.
Я подмигнул Барлоу. Мол, пользуйся ситуацией, девчонка так откровенно подает себя на тарелочке, якобы тонко и ненавязчиво. Стоит ли отказываться от дармового угощения?
Джеймс шевельнул в ответ бровью. Понятно, маневры блондиночки не останутся без ответа. Но новых пунктов в договоре не будет. Сам прослежу.
Элизабет себя не предлагала. Она сопротивлялась. Напрягалась под моими руками, застывала от поцелуев, сжимала зубы. Но больше не кричала, не плакала, не кидалась в меня вещами. Смирилась? Трудно было сказать. Скорее она затаилась, ждала, когда я ослаблю хватку.
Только этого не будет! Никогда.
Не хочу отпускать её от себя. Разве мало было в моей жизни волчьего одиночества? Разве недостаточно я захлебывался криком от тоски? Да, на моих руках много крови, мне уже не очиститься, не отмыться от неё, но ведь у зверя есть берлога и теплый пушистый бок верной подруги. Почему мне нельзя жить рядом с кем-то чистым и светлым? Нельзя время от времени прикасаться к такому чуду?
Тем вечером, когда Лиззи сама обняла меня, она едва притронулась к ужину и быстро поднялась в свою комнату. Она никак не могла согреться, клацала зубами. Я заставил её выпить лекарство от простуды, пытался обнять, согреть собой. Она начала прерывисто дышать, покраснела, мягко отстранилась. Моя нежная девочка.
Когда Лиззи поднялась наверх, я остался в гостиной. В камине весело потрескивали дрова. Не хотелось включать электричество, нарушать зыбкое очарование сумерек. Всегда любил живой огонь, его тепло, запах. Когда-то он был единственным, что согревало и утешало меня.
В камине было особое приспособление, что-то вроде печурки. Туда положил принесенные Михаэлем картофелины. Что ни говори, а сколько не перепробовал экзотических блюд, но печеная картошка была моей самой любимой едой. Пища богов.
Михаэль разлил по бокалам виски, сел напротив меня в кресло.
- Что ты собираешься делать дальше, малыш? - спросил он.
Когда мы с Михаэлем оставались один на один, он позволял себе называть меня "малышом" или "мальчиком". Как-никак именно он научил меня стрелять и был моим единственным напарником. Я всегда предпочитал выполнять задания в одиночестве и если кого-то терпел рядом с собой, то только Михаэля.
- Ты о чем? - я поворошил в камине кочергой.
- Не о чем, а о ком. Что ты собираешься делать с Элизабет? Скоро закончатся каникулы, ей надо вернуться в школу. Потом приедут её родители.
- И для меня всё будет кончено. Ты это хочешь сказать.
- Я прекрасно понимаю, что даже отпустив девочку в родной дом, ты не оставишь её в покое.
- Я не хочу отпускать её от себя. Совсем.
- Ник, это похищение.
- Знаю, - виски обожгло горло. - Ты не понимаешь, старый хрыч, что она значит для меня!
- Ошибаешься. Прекрасно понимаю. С тех пор как Элизабет переступила порог этого дома, ты стал спать, без криков, спокойно. Тебя перестали мучить кошмары.
- И не только!
- Ты хочешь её?
- Настолько сильно, что не могу быть с кем-то другим, - признался я. - Я перестал ездить к Карине.
- Но ты... Боже!! Ты же можешь сорваться, Ник!
- Могу, - хохотнул я, - но у меня есть пара умелых рук, так что напряжение снимаю, Михаэль, не волнуйся.
- Руки, - усмехнулся мой учитель. - Тебе их никогда не хватало.
- Я пообещал, что не сделаю ей ничего плохого. Ты знаешь, что я всегда держу свое слово.
- Секс - это совсем неплохо. Особенно с красивой девушкой.
- Но не изнасилование, - возразил я. - Ненавижу насилия в сексе.
- Потому что сам прошел через это. Черт, Ник, ты можешь не прятаться от меня! Я же знаю тебя, как облупленного. Тебя привели ко мне восьмилетним сосунком.
- И за мной уже вился кровавый след. И были трупы. Да, старик?
- За каждым мужиком тянется такой след. Думаешь, твоя здешняя команда чиста, как стеклышко?
- Они воевали.
- Ты тоже. Убивал, чтобы выжить.
- А потом, когда стал наемным убийцей, тоже убивал, чтобы выжить?
- А кем ты ещё мог быть в этом мире? Ты не знал своих родителей, у тебя никогда не было семьи, кто бы дал тебе хоть каплю тепла, для кого ты стал бы хорошим. Тебе не объяснили простой человеческой морали, не дали обыкновенного воспитания. Ты рос, как в диком лесу, зверенышем.
- А приемные семьи?
Михаэль стукнул пустым бокалом о столешницу.
- Приемные семьи, где из тебя пытались выбить дьявола? Где тебя запирали в темном чулане, тушили о тебя сигареты? - прошипел он. - Продавали тебя за деньги всякой сволочи, любящей страх и боль маленьких мальчиков?
- Я рассказывал тебе об этом? Когда? - удивился я.
- Нет, ты мне не рассказывал. Ты однажды болел, помнишь? Метался, бредил, вот так я кое-что узнал о твоем детстве.
- Не смей меня жалеть!
- И не подумаю. Ты собрал себя по кусочкам, Ник. Жизнь дала тебе так мало, а ты выдрал у неё всё и продолжаешь выдирать. Если бы ты был моим сыном, я бы гордился тобой. Но ты - мой ученик, и я... черт! Я горжусь тобой, бездарь!
Я усмехнулся и пожал плечами.
- Но Элизабет, Ник, Элизабет, она... - Михаэль махнул рукой.
В моей голове внезапно всплыли строки французского рифмоплета. Губы сами зашептали:
Я пошел на базар, где птиц продают,
И птиц я купил
Для тебя,
Любимая.
Я пошел на базар, где цветы продают,
И цветы я купил
Для тебя,
Любимая.
- Продолжай. Ты же помнишь, как там дальше, - предложил Михаэль, едва я замолк.
Я покачал головой.
- Не обманывай себя. Помнишь, - жестко произнес Михаэль и закончил стихотворение Превера сам:
Я пошел на базар, где железный лом продают,
И цепи купил я,
Тяжелые цепи
Для тебя,
Любимая.
А потом я пошел на базар, где рабынь продают,
И тебя я искал,
Но тебя не нашел я,
Моя любимая.
- Элизабет не сможет жить в клетке, пусть и золотой, - добавил дворецкий. - И не превращайся для неё в одного из тех, кого ты так ненавидишь, мой мальчик.
Михаэль вышел, оставив меня с размышлениями, полными горечи и боли. Я пил и думал, что будет дальше.
Даже сейчас, сидя и наблюдая за тем, как пытались усыпить бдительность Барлоу, как заговаривали ему зубы, я думал о том же: что будет дальше. Со мной и моей Лиззи.
- Скучаете? - Любочка неожиданно занялась мной.
Ах, да, Селин и Барлоу обсуждали договор. Блондинка решила отточить на мне свои коготки, чтобы не затупились.
- В вашем обществе и вдруг скучать, - усмехнулся я. - Как можно?
Любочка мелодично засмеялась
А я вот еще не слышал, как смеется моя Лиззи. Она умела смеяться?
Полупьяная болтовня Любочки не трогала мне. Мешало лишь то, что красавица села слишком близко, прижималась то бедром, то плечом, поворачивалась то так, то этак, демонстрируя обнаженную до самых сосков грудь. Надо же, эта соблазнительная часть тела у Любочки была куда меньше, чем у младшей сестры.
Меня затошнило. Противно. Пошло.
На следующий день мне на работу позвонил Антон.
- Шеф, кажется, у нас наметился побег. Рядом с домом крутится одноклассник Елизаветы. Рыженький такой.
Я вскочил.
- Они виделись? Разговаривали?
- У неё появился мобильник. Вы приказали не вмешиваться.
- Выезжаю.
Маменькин чистюля действительно гулял по улице поселка. Нет, не рядом с моим домом. Болтал по телефону. С ним шла хорошенькая девушка.
- Даниэль, - окликнул я его.
Тьфу ты, не так! Его зовут Данила!
Он обернулся и попытался принять независимый вид. Мол, не больно-то испугался. Его спутница ойкнула и вцепилась ему в рукав куртки.
- Привет, Данила, - усмехнулся я, подходя к ним.
- Здравствуйте, господин Смолл.
- Гуляешь или приехал в гости?
Парень не был дураком. Он уже понял, что из побега ничего не вышло бы, что я был как-то в курсе их с Лиззи планов, поэтому и решил сразу открыть свои карты.
- Приехали в гости. К вам и Кнопочке, - ответил Данила, твердо глядя мне в глаза.
- Тогда прошу, - я галантно указал куда идти.
Всю дорогу девушка, которую Данила представил, как Наташу, таращилась на меня, словно я был выпущенным на свободу тигром. Такая была смесь любопытства и ужаса во взгляде.
- Михаэль, у нас гости, - крикнул я, открыв дверь. - Ты припас нам вкусное к чаю?
- Босс, лимонный пирог, сандвичи, песочное печенье, - удивленно таращился на незваных посетителей дворецкий.
- Это одноклассники Лиззи. Напои чаем и угости самым вкусным.
- Слушаюсь.
Я поднялся наверх.
Моя девочка испуганно поднялась мне навстречу. Синие глаза блестели. От слез? Или это была надежда избавиться от меня?
Не хочу отпускать её! Не хочу!
Я взял её лицо в ладони. Провел большими пальцами по нижней пухлой губе.
- Моя Лиззи, сейчас ты соберешь все вещи, какие захочешь, и тебя отвезут домой.
Она вздрогнула.
- Ты поедешь домой. Вместе с... Данилой и Наташей.
- Они тут? - прошептала она. - Живые?
- Здоровые. В данный момент пьют чай. Может, ты тоже выпьешь чая с пирогом Михаэля? Нет? Хорошо.
- Почему вы отпускаете меня?
Я поцеловал её в лоб, сдув несколько пушистых прядей.
- Потому что я - Николас Смолл, а ты - моя Лиззи. Сейчас ты сопротивляешься, но ты будешь моей. Рано или поздно.
Так и не поцеловав нежных розовых губ, я резко отпустил Лиззи и порывисто вышел из комнаты. Из дома. Вернулся в офис. Потому что еще мгновение, и я бы её не отпустил. Не смог бы. И она возненавидела бы меня.
Вечером водитель подъехал к дому моей девочки. Я вышел из машины на морозный воздух. На четвертом этаже горело окно. Я знал, что там была комната моей малышки. Она была дома. Уезжая, моя Лиззи не взяла ничего, ни одной вещи.
Я курил одну сигарету за другой и смотрел на свет окна, ставший для меня теперь ярче и теплее солнца.
@темы: ориджы, мои фики, проза, Ник, гет, Лиза, муки творчества